Иван Патанен

Репрессии 1930 - 50-х годов в Куземкинской волости

Широкомасштабным гонениям на ижор в нашей волости предшествовала коллективизация начала 30-х годов. Привыкшие к нелегкому крестьянскому труду, согнанные в колхозы люди добросовестно работали и там, надеялись на лучшую жизнь. С началом арестов на место надежд и планов на будущее пришел страх оказаться в числе "кулаков", "шпионов" или каких-либо других "врагов народа", которых постоянно выдумывали в НКВД.  В то время я еще ходил в школу и помню, что до 1934 г. было относительно спокойно, хотя было схвачено несколько молодых мужчин, обвиненных в шпионаже. 

Так, в 1933 г. по ложному доносу Фердинанда Симсона арестовали, как эстонского шпиона, жителя деревни Большое Куземкино Матвея Ивановича Венно. Симсон сотрудничал с пограничниками, был их секретным агентом, а когда началась война и пришли немцы, стал у них со своим братом Оскаром карателем. А Матвей Иванович из-за его доноса был в заключении с 1933 по 1945 г., хотя мечтал стать танкистом. Домой вернулся лишь в 1957 году. Он оказался единственным из округи, пережившим ужасы сталинских лагерей.  В 1941 г., если бы немцев не отогнали от Москвы, был бы расстрелян. Целую группу таких, как он, несколько дней продержали в камере смертников, ждали только приказа из центра. Но положение на фронте не было единственной причиной массовых расстрелов заключенных. Дни рождения Ленина, Сталина, революционные праздники чекисты отмечали таким же образом.

Все эти аресты были лишь своего рода "генеральной репетицией" массовых репрессий, которые начались сразу с момента убийства Кирова 1 декабря 1934 г. Ездившие в тот день в Ленинград люди были арестованы как соучастники этого убийства. В деревнях забирали самых лучших колхозников, наиболее работоспособных мужчин, обвиняя их то в шпионаже, то во вредительстве, то в контрреволюционной деятельности. Откуда им было знать, что их участь была решена распоряжением из Москвы, в котором конкретно указывалось число обреченных. А оно было таково:  4000 ожидал расстрел,  8000 - концлагерь (см. Лукин Е. На палачах крови нет. СПб 1996, с. 12).  А у нас колхоз лишился основных работников.  В апреле 1935 г. сверху была дана команда всем родственникам арестованных быть готовыми к выселению и отправке к новому месту жительства.  Женщины, старики, дети должны были за два дня ликвидировать скот, запаковать свои вещи.  Для отправки колхоз выделил подводы, около каждой поставили охрану.  В Новом Куземкине, где жили мы, высылалось восемь семей. Имущества у них, в основном бедняков, было мало.  Во время погрузки восьмидесятилетний старик, понимая, что обратно уже не вернется, пошел в близлежащий лес попрощаться с дорогими ему местами. Энкаведисты, подозревая побег, бросились за ним вслед. Они нашли старика на кочке, он лежал и рыдал.

С окончанием погрузки обоз двинулся в сторону железнодорожной станции Преображенка.  Вся деревня провожала земляков. Никто не знал, куда этих "кулаков" отправляют. Охранники разгоняли провожающих. На станции уже стоял состав из товарных вагонов. Главы семей, арестованные ранее, были доставлены сюда из "Крестов". Но вот состав тронулся. Куда повезли этих ни в чем не повинных людей, никто из охраны не сказал. Только через месяц стали приходить письма родным и близким. Из них стало известно, что эшелон был отправлен в Таджикистан. Много ижор умерло в пути, не меньше погибло от азиатской жары. Вырванные из привычной для них прохлады родных мест, которую дают леса, луга, ветры с залива, люди были обречены на гибель.  А этого и хотели в Москве. Был секретный приказ за N^o 00485 генерального комиссара госбезопасности СССР  Н.И. Ежова, согласно которому требовалось уничтожить всех немцев, поляков, финов, прибалтов (см. там же, с. 19).  Ижоры как раз попадали в их число.
В Таджикистане ссыльные строго охранялись, жили на территории, пересечение границ которой каралось смертью. Женщине из Кирьямо каким-то образом удалось вернуться домой. Она была вновь арестована и расстреляна за побег.  Ее имя  И. А. Стюф.

Под предлогом ликвидации кулачества и других "врагов народа" началось уничтожение нашей национальности. Аресты обычно проводились перед посевной, в разгар полевых работ, когда люди были в сборе и их было легче хватать.  В школе заметно поубавилось детей, появились пустые парты. Директор велел сдвоить классы.  В деревнях бросались в глаза пустующие дома.  Утром, когда мы шли в школу, жутко было слушать, как на ветру хлопали их двери.  Но это продолжалось недолго. Вскоре они были заселены новыми жителями из Мертвицы - деревни, находившейся на берегу одноименной речки на самой границе с Эстонией. Саму деревню за одну ночь стерли с лица земли. Только несколько домов перевезли в другие места, остальные пошли на дрова. Власти поясняли, что через нее на нашу территорию проникали шпионы из Эстонии. Эта крошечная страна, оказывается, представляла собой такую страшную опасность для СССР, что надо было на границе с ней сносить населенный пункт, выселять из него жителей.  На самом же деле, созданное большевиками сверхмилитаризованное государство расчищало себе дорогу для захвата сначала Эстонии и других балтийских стран, а затем и всей Европы.  В их бредовых планах Красная Армия должна была установить социализм во всем мире. Отсюда и человеконенавистнические приказы по НКВД, имевшие целью очищение тыла наступающей армии от "нежелательных элементов".  Что из всего затеянного получилось, показала война с Германией, вся послевоенная история.  А показала она, что ни одна из поставленных ими целей не была достигнута. Только загубили массу народа и разорили страну.

1936 год был спокойным, массовых репрессий не было.  Но уже весной 1937-го начались аресты, они продолжались летом, а осенью превратились в массовые.  В сентябре-октябре не проходило дня, чтобы кто-то из школьников не приходил в школу со слезами на глазах. Забирали всех подряд: рядовых колхозников, служащих, председателей колхозов. Люди стали писать письма в высшие органы власти, обращались к Крупской, Калинину, другим руководителям.  Все было напрасно. После ареста Ежова, от имени которого творился кровавый беспредел, появилась надежда на прекращение преследований.  Ведь он был объявлен "врагом народа" и расстрелян.  Его портрет, висевший в клубе, выбросили на улицу и ребята играли им в футбол.  Во главе НКВД поставили Берию.  Все надеялись, что с приходом нового "комиссара" всех незаконно арестованных выпустят. Но никого не освободили, а аресты, геноцид ижор продолжались.  В захватнических планах кремлевских стратегов им была уготована участь быть уничтоженными, рассеяными, чтобы исчезло само упоминание о них и чтобы потом, через много лет, создавались теории ассимиляции ижор с другими народами.

Забирали людей из наших краев и в последующие 1938 - 1939 годах.  Никто, за исключением отдельных лиц, не вернулся.  Одним из вернувшихся был житель деревни Остров Василий Николаевич Евстафьев (отец М.В. Патанен) 1886 г. рождения.  Его арестовали в 1938, год и два месяца он находился в "Крестах", испытал всевозможные нечеловеческие пытки, но не признал возведенные на него ложные обвинения. Избитый, без живого места на теле, он вернулся домой, имеет документ о реабилитации.  Еще один - это житель деревни Куровицы Василий Васильев.  Его тоже продержали в "Крестах" год и два месяца, подвергали пыткам.  Судьба остальных покрыта мраком неизвестности. 

Общую картину потерь ижор от репрессий предвоенного времени дает сравнение 2 переписей населения СССР - 1926 и 1939 г.  Согласно первой ижор было 17000, следующая выявила лишь 7700 (см. Финно-угорские регионы России в цифрах. Госкомстат Республики Коми. Сыктывкар 1996, с. 25).  Из приведенных данных следует, что за 13 лет мирного времени численность ижор уменьшилась на 9300 человек или в 2,2 раза.  Славно поработали ленинградские чекисты!

Приблизительно в это же время в Германии начались преследования евреев. Всему миру известны злодеяния фашистов. Главные преступники после войны были повешены, о страданиях евреев написаны книги и сняты фильмы. Концлагеря, где их уничтожали, стали музеями.  Но немцы были лишь учениками большевиков, первыми создавших систему уничтожения людей в концлагерях. Когда Гитлер объявил, что нашел решение "еврейского вопроса", он лишь копировал большевиков, которые в начале 30-х годов за дымовой завесой "коллективизации" разбирались с "ингерманландским вопросом".  А состояла эта разборка в том, что 18000 ингров, т.е. 13 % всей их численности в Ленинградской области, выслали на Кольский п-ов, в Среднюю Азию, в Сибирь на каторжный труд и гибель [Эта цифра, понятно, не сравнима с числом погибших евреев. Но ведь евреев было и гораздо больше, чем ингров, на гораздо больших пространствах. Кроме того, поголовное уничтожение всех евреев подряд началось только после Ваннзейской конференции 20 января 1942 г.  До этой даты численные потери ингров даже поддавались некоторому сравнению с потерями евреев - ред.].  Так перед II Мировой войной два тоталитарных государства-претендента на мировую гегемонию решали свои "национальные вопросы" [Сегодня оффициальная правопреемница СССР Россия продолжает такое решение на захваченной еще в царское время чужой чеченской земле - ред.].

С нападением СССР на Финляндию массовые репрессии прекратились. [Сначала Финляндии было предложено подписать "Пакт о взаимопомощи", подобный предложенному государствам Балтии накануне их аннексии; одновременно финам был предложен наглый обмен территориями - ред.]. Фины, зная, как коммунисты у себя дома обошлись с родственными им инграми, яростно сопротивлялись.  Весь мир осудил эту агрессию, СССР был исключен из Лиги Наций.  Англичане, в одиночку героически сражаясь с немцами и итальянцами, тем не менее нашли в себе силы пригрозить Сталину, что если не остановится наступление в Финляндии, они станут бомбить со своих баз в Ираке бакинские нефтепромыслы. Сталин, полагая, что Финляндия все равно никуда от него не денется, и готовясь к "освободительному походу" в Европу, пошел с финами на мировую, успев отхватить Карельский перешеек.  Но мир был недолог. Гитлер, осведомленный о намерениях своего напарника по разделу Польши нанести немцам удар в спину, когда они начнут форсировать Ла-Манш, ударил первым.  Так в июне 1941 г. война вспыхнула на территории СССР.
Ингрия оказалась в зоне военных действий, которые разбросали ижор по всему свету. Кому-то повезло эвакуироваться, кто-то воевал, кто-то попал за границу, но все оказались во власти такого урагана событий, который удалось пережить лишь немногим.

Что же ожидало ижор после войны? Возвращавшиеся из эвакуации семьи попадали на превращенную в фильтрационный пункт железнодорожную станцию Усть-Луга. Там их ждала милиция: у них требовали документы, выясняли, был ли кто-либо из близких на фронте. Хотя еще не все военнослужащие были демобилизованы, чтобы попасть домой, надо было представить справку с места прохождения службы. Сразу же отделялись семьи, в которых были репрессированные. Этим семьям отказывали в прописке и высылали их во внутреннние области России. Не прописывали и тех, чьи родственники были в плену. С большим трудом в конце 1945 и в последующие годы прописывали тех, которые были вывезены в Германию или Финляндию. Пройти через фильтрацию удавалось далеко не всем.
Поэтому после войны в Ингрии собралась только горстка предвоенных местных жителей. Перепись населения 1959 г. свидетельствовала, что ижор осталось всего 1100, т.е. по сравнению с 1939 г. их численность упала на 6600 человек.  Если в 1926 г. ижоры по своей численности (17000) были на 13-м месте среди финно-угорских народов России, то сегодня они оказались на последнем 21-м месте и насчитывают около 800 человек.
Это число могло бы быть большим, если бы не новые преследования после войны.

В 1946 г. был организован совхоз "Ударник-Ропша", давший большинству населения средства к существованию. Началось восстановление разрушенных хозяйств, люди вернулись к мирному труду. Но нормальная жизнь была нежелательна.  9 мая 1947 г. в Куземкино прибыл начальник паспортного стола из Ручьевского отделения милиции. Он послал активистов с красными повязками на рукавах созывать жителей в сельсовет. Заранее были подготовлены списки на выселение. Люди предъявляли паспорт, а милиционер ставил на штампе о прописке крест и объявлял владельцу паспорта, что тот должен через 24 часа покинуть территорию Сельского Совета. На вопрос "Где же можно жить?" следовал ответ: "Где угодно, только не в погранзоне". Разрешалось жить на территории Куровицкого Сельского Совета, где погранзона уже была снята.  Не помогали даже справки от участников войны.  Дома разрешалось остаться лишь самому участнику, а его семья высылалась.  В списки высылаемых попали и семьи, потерявшие близких на фронте. Чтобы им остаться, требовались документы о наличии ордена (медали за награду не считались). Это семьи Марии Ивановой из Большого Куземкина, Эльзы Михайловой из Струппова, Эльзы Лобзановой из Ропши и многих других, потерявших мужей кормильцев. Выслали Е.Ф. Романову, Е. Федорову, Е. Минаеву, у которых на фронте погибли сыновья. Таких примеров можно привести много.

Жители, у которых в паспортах появились кресты, среди них старики, вместе с детьми стали покидать свои дома, уходить, куда глаза глядят. Многие умирали в дороге, на вокзалах от голода и холода. Мария Быстрова, восьмидесятилетняя старушка из Нового Куземкина, вынужденная уйти из своего дома, умерла рядом с деревней у переправы через Лугу. Конюх Федор Мухин наткнулся на нее и похоронил тут же рядом, на краю поля.
Как и до войны, каждую весну осуществлялось насильственное выселение людей. В нашей местности последняя такая попытка была предпринята в 1951 г., но Кингисеппский райком партии сумел воспрепятствовать этой акции и весенние гонения прекратились. Возможно, НКВД перекинул свои силы с простого народа на интеллигенцию, хотя и раньше не обходил ее своим вниманием, а может просто в районном руководстве возобладал элементарный здравый смысл, так как весной в колхозах необходима каждая пара рук, а за невыполнение плана в то время руководители отвечали по законам военного времени.

Изгнанные из своих жилищ люди прописывались в деревне Приречье Куровицкого Сельсовета. Мы с матерью после возвращения из Финляндии жили в Новом Куземкине, два моих старших брата были на фронте. Хотя до Приречья от нас был всего один километр, а там заканчивалась и погранзона, милиция все равно выселила меня с матерью туда.
В пустующие дома Нового Куземкина вселили людей из Большого Куземкина, Струппова, Ропши, Усть-Луги. Жили по 2 - 3 семьи в доме. Так, хотя и временно, все имели крышу над головой. Местные же жители, настоящие хозяева этих домов, выселенные за пределы погранзоны, не имели права в них жить, хотя и находились рядом.
Расположенный в Приречье Землероб после 9 мая 1947 г. стал вовсю заселяться. Под жилье занимались подвалы дома, бывшего когда-то барским, восстанавливались стены сгоревшего в годы войны двора, приспосабливались даже стога с сеном, сохранившиеся навесы. Летом начали строить жилье и уже зимой 1948 г. все были расселены под крыши, хотя в каждом доме жило не менее двух семей. Деревня стала расти, благоустраиваться, превратившись в своеобразный центр совхоза. Но все равно проживавших там считали людьми второго сорта, ссыльными. Бытовало даже выражение "землеробская ссылка".

Шло время. Далеко в Москве близился конец правлению Сталина. Разумеется, мы не могли об этом знать.  В 1952 г. я написал заявление правительству с просьбой разрешить нам вернуться домой и неожиданно получил положительный ответ.  Наш пример побудил писать в Москву отстальных ссыльных. Сталин уже был мертв и людям быстро разрешили вернуться в свои дома. После разоблачения его культа в 1956 г. вернулись наши земляки из иных областей. Получили свободу высланные в Таджикистан и Казахстан семьи "кулаков", закончилась и "землеробская ссылка". Жизнь стала налаживаться, люди успокоились, хотя до сих пор помнят о пережитом.

Итак, можно сказать, что в Куземкинской волости массовые репрессии осуществлялись в такой последовательности:
1930 - 1935 гг. - под видом ликвидации кулачества,
1937 - 1938 гг. - под видом борьбы с подрывной деятельностью, шпионажем, диверсиями,
1945 - 1951 гг. - под предлогом наведения порядка в погранзоне.

Все эти репрессии имели целью истребить коренные народности: ижор, вожан, финов, эстонцев.  По сравнению с другими национальносьями ингры понесли в годы террора наибольшие потери. Среди них доля растрелянных превышает 15 %.  По этому показателю они занимают первое место среди других народов СССР.  Всего было расстреляно 20000 ингров (см. Гильди Л.А.  Расстрелы, ссылки, мучения. СПб 1996, с. 258).

С 1990 г. газета "Вечерний Ленинград" стала публиковать "Мартиролог" - списки захороненных в Левашовской пустоши.  Есть там и наши земляки.  Среди них:

- Василий Михеевич Сидоров, 1890 г. рождения, уроженец деревни Большое Куземкино, беспартийный, ижор, член колхоза "Большое Куземкино".  До ареста проживал на хуторе Горячевка. Арестован 6 августа 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 28 августа 1937 г. приговорен по ст. 58-10 УК РСФСР (контрреволюционная деятельность с целью свержения существующего строя) к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение 31 августа 1937 г.

- М.А.Яконен, 1903 г. рождения, уроженец и житель Большого Куземкина, ижор.

- Иван Игнатьевич Андреев, 1900 г. рождения, уроженец Большого Куземкина, русский, член ВКПб с 1925 г. Работал завмагом в деревне Логи. Арестован 17 октября 1937 г., расстрелян 18 ноября 1937 г.

- Алексей Иванович Пуккари, 1893 г. рождения, уроженец деревни Струппово. Арестован 23 февраля 1938 г., расстрелян 5 мая 1938 г.

- Александр Степанович Ахонен, 1883 г. рождения, уроженец деревни Струппово. Арестован 10 июня 1938 г., расстрелян 10 октября 1938 г.

Разумеется, это далеко не все, чей жизненный путь закончился в Левашовской пустоши.  19 июня 1995 г. на кладбище в Большом Куземкине был открыт памятник жертвам репрессий.  На нем выбили 34 фамилии, потом добавили еще 10.  На открытие памятника собрались родственники и близкие погибших, односельчане. Хотя прошло много лет, люди плакали, вспоминая пережитое.

На обелиске высечены следующие имена:

АХОНЕН И.Т.
АХОНЕН М.С.
ДЕМИДОВ И.П.
ДАНИЛОВ А.М.
ЕВСТАФЬЕВ В.Ф.
ЕВСТАФЬЕВ И.Н.
ЕМЕЛЬЯНОВ К.Г.
ИВАНОВ А.Ф.
ИСАКОВ А.Ф.
КАПРАЛОВ Л.Я.
КИРИЛЛОВ И.Н.
КООРА А.К.
ЛАРИОНОВ И.Е.
ЛАРИОНОВ А.Е.
ЛУКИН М.С.
ЛУТС В.Т.
НИКОЛАЕВ П.З.
ОЛАВИ А.Е.
ПУККАРИ А.И.
ПУККАРИ С.М.
САРНЕ А.Д.
СИППО А.И.
СТЮФ И.А.
АХОНЕН С.И.
АХОНЕН Э.С.
АХОНЕН М.С.
АХОНЕН А.С.
АХОНЕН П.И.
АХОНЕН М.П.
АХОНЕН А.П.
АХОНЕН В.А.
АНДРЕЕВ И.И.
ВАСИЛЬЕВ М.А.
РОЗЕНБЕРГ М.М.
КАЛИНИ С.И.
ПЕТРОВ М.И.
СТЕПАНОВ Ф.А.
ПЫХТИН Д.Е.
ФЕДОРОВ С.П.
ФЕДОРОВ П.С.
ФИЛАТОВ А.Б.
ШЕПЕЛЕВ П.И.
ЯКОНЕН И.О.

Безвременно ушедшие да будут живы в нашей памяти.